А у нас на Венере. Фантастическая повесть - Александр Червяков

отсек. Чтобы до кабины пилотов добраться, профессору ещё секунд десять надо. Ждём, слышим, как дверь сверху стукнула – и по лесенке неслышно вбегаем наверх, в салон. Мать честная, ну и бардак же в салоне у этого профессора! Мне бы за такой беспорядок в комнате от мамы или отца ну непременно влетело бы. Только нам такой беспорядок сейчас – самое то, что надо. Коробки везде, вещи раскиданы, большой кусок брезента с кресла на пол свесился. Запрыгиваем вдвоём в самое дальнее кресло, так, чтобы нас коробкой дополнительно спрятало, и ещё брезент к себе притянули, чтобы накрыться, если что. Слышно, как трап у челнока поднялся, потом слышно, как люк захлопнуло. Негромко засвистели двигатели, дёрнулся челнок. Стартуем! Тут слышу – в кабине пилота из динамика раздаётся голос дежурного техника:

– Профессор Шнайдер, вы что, уже летите?

Мы вздрагиваем и вжимаемся в кресла. Профессор в кабине удивлённо отвечает:

– Летите? Я? Да, конечно, всё хорошо!

– Тогда почему порядок нарушаете? Нас не дождались, ни запроса, ни подтверждения от диспетчера?

– О, энтшульдиген! Очень извиняюсь! Просто мальчики подарили мне такой образец…

– Мальчики, которые провожали вас? Они где? На станции? Домой пошли?

Я вжимаюсь в кресло ещё глубже.

– О, да-да, конечно домой! Но какой кристалл они мне подарили! Я непременно должен привести им с поверхности что-нибудь потрясающее! Эс ист толль! Вундербар!

– Хорошо, удачного Вам полёта! И нашим на поверхности привет!

Челнок сильно трясёт. Сенька голову поворачивает ко мне, шепчет:

– Ромка, а ведь получилось! Летим!

Я только киваю в ответ головой.

До полюса от нашей станции пути два часа. Сидим с Сенькой, прислушиваемся. Вдруг спохватятся нас, вдруг на связь с профессором выйдут и завернут его назад? Вот будет обидно… Однако вроде нет, всё пока нормально. Тишина.

Вдруг – раз! – и дверь из кабины открывается. Мы быстренько брезент на себя натянули, я через прореху смотрю, что там такое. Профессор выходит из кабины, и, хватаясь за спинки кресел, медленно идёт в сторону камбуза. Болтанка сильная, в конце прохода он спотыкается и чуть не падает. Управление на автопилот поставил, не иначе. Минут через пять всё так же неуклюже возвращается обратно в кабину, только уже со стаканчиком кофе. А всё-таки он редкостный разгильдяй, хоть и учёный – отец говорил, что в полёте через атмосферу отстёгиваться от кресла и ходить по салону строго запрещается. А этому немцу все инструкции на свете пофиг! И летает один, и на поверхности работает один, и в полёте по салону под автопилот ходит, и вообще. Вот балбес! Хотя… Чего это я? Ведь не единственный он в этом челноке нарушитель всех мыслимых и немыслимых инструкций и правил… Есть ещё парочка…

Летели мы довольно долго, я даже вспомнил, что мы с Сенькой не обедали, и сразу есть захотелось. Хорошо, что у нас профессоровы шоколадки с собой были. Наконец, чувствую, особенно сильно наш челнок затрясло. Системы охлаждения на полную мощность работают, гудят, и всё равно в салоне становится очень тепло, почти жарко. Значит, поверхность близко, сейчас будет посадка. И точно – сильный толчок, а потом всё. Улеглась болтанка. Приехали. Слышно, как профессор разговаривает в кабине по связи:

– Анатолий Сергеевич? Гутен таг! Я уже тут и скоро буду к вам в гости, готовьте встречу!

Из динамика раздаётся голос Сенькиного отца:

– Профессор Шнайдер? С приездом, давайте к нам, ждём уже! Атмосфера вполне спокойная, так что виллькоммен битте, добро пожаловать!

Откатывается в сторону дверь кабины, профессор, не оборачиваясь, идёт через проход, спускается вниз по лесенке. Слышно, как открывается дверь ангара, а потом снова закрывается. И тишина. Только системы охлаждения гудят где-то под потолком. На всякий случай выжидаем ещё минут десять. Пора.

– Давай, – Сеньке говорю, – выбираться.

Заходим в кабину. Через бронестекло ничегошеньки не разобрать – похоже, профессор челнок вплотную к какой-то скале посадил. От ветра чтобы прикрыться, ясное дело. Глядим на пульт управления. Вот карта поверхности, вот гирокомпас, вот радар – в таких вещах у нас каждый мальчишка на станции разбирается. На радаре видны метки разноцветные. Синие большие – наверняка челноки, желтые маленькие – люди в экзоскафах. Потом смотрю на терминал ангара и ахаю:

– Сенька! Вот дураки мы с тобой! У профессора же в челноке всё управление на немецком языке! И как ты теперь собираешься что-то там перепрограммировать?

– Ничего, – отвечает, – сейчас разберусь.

– Да как ты разберёшься, скажи пожалуйста? Ты что, немецкий язык успел выучить, что ли?

Он ухмыляется:

– А вот представь себе, успел!

– Что, весь?!

– Ну, не совсем весь. Весь я как-нибудь в другой раз выучу. А пока и трёх волшебных слов хватит.

– Дурака-то не валяй. Какие такие волшебные слова?

– Сейчас… Ага, вот: «Вэлен зи айне шпрахе». Теперь жмём «руссиш». А теперь – «аннемен». Понял?

Гляжу – а на терминале все надписи поменялись. Ура, всё по-русски стало! Нет, молодец всё-таки Сенька. Достал он свой планшет и начинает колдовать:

– Смотри, а вот и та программа, через которую профессор управляет шлюзом из экзоскафа, ну помнишь, он тогда рассказывал? Теперь нужно просто переписать код так, чтобы она наши с тобой планшеты опознавала, как пульт в экзоскафе профессора… Только его идентификатор надо в логах отыскать…

Сел я в кресло второго пилота, локтями упёрся в пульт, голову на кулаки положил, гляжу молча, как Сенька то в планшет тыкается, то в терминал челнока. Мне бы так разбираться в компьютерах, как он… Тут планшет у Сеньки бибикнул, а на терминале лампочка зелёная мигнула. Друг мой кивает довольно:

– Теперь твой планшет давай сюда.

Отдал я Сеньке свой планшет, жду. Минут пять проходит, и мой планшет точно так же бибикает.

– Ну всё, – Сенька говорит. – Дело сделано. Теперь нам только что и осталось – спуститься в ангар да залезть в экзоскаф. Не страшно?

– Мне? – хмыкаю. – Вот ни капельки.

А Сенька грустно так отвечает:

– А мне, Ром, почему-то страшновато. Но всё равно пошли.

Выходим мы из кабины, проходим между креслами, спускаемся вниз. Двери все задраены, само собой. Сенька достаёт свой планшет, щёлк-щёлк пальцами – гляжу, дверь ангара открывается. Зашли внутрь, Сенька снова в планшет ткнул – свет зажёгся, а дверь за нами закрылась. Стоят три золотых экзоскафа, одно место пустое.

Сенька вздохнул, посмотрел на меня:

– Ну что, выбирай, какой тебе больше нравится.

Я только рукой махнул на тот, который справа ближе к нам. Сенька подходит к нему, поднимается по лесенке. Кабина приоткрыта – взрослому полностью распахивать крышку надо, а пацан, как мы, и так пролезет.

– Чего, – Сенька меня спрашивает, – встал? Лезь уже.

А тут и мне почему-то не по себе стало. Может, зря всё это мы затеяли? Ведь в самое пекло прёмся… Только сдавать назад уже нельзя. И самому стыдно, и перед другом. Влезаю в кабину экзоскафа. Садимся бок о бок на сиденье, ремнями пристёгиваемся. Верхний ремень – один на двоих. И нижний тоже. И ещё один крест-накрест. Крепко пристегнулись, хорошо. Только ноги у нас на весу болтаются. Сенька достаёт из кармана провод, подключает его к планшету, а другим концом в пульт экзоскафа куда-то втыкает. Потом и мой планшет точно так же подцепил. Набрал одну команду, другую. Тут вдруг экзоскаф ожил. Неяркий свет в кабине зажёгся, зелёная лампа под потолком, и надпись «Готовность к работе. Температура +40, давление 1». Вдруг зажужжало что-то, крышка кабины закрылась, и только тихое шипение.

– Я – Сенька говорит – буду ногами экзоскафа управлять, а ты манипуляторами и системой равновесия, окей?

– Почему это – спрашиваю – именно ты ногами? Может, ногами я хочу.

– Потому, – отвечает, – что, во-первых, это всё моя идея. А во-вторых, Ром, ну какая тебе разница, чем ты будешь управлять? Ты на поверхность сколько раз выйти мечтал? Мы там через пятнадцать минут будем. Охота тебе ссору прямо